Фендом: Тринити Блад
Бета:
автор: Я.
- Возьми меня с собой.
Воздух отдавал многовековой горечью. Казалось, что он подобно ртути рассыпался горошинами, налипающими на небо.
Он сплюнул вязкой желтоватой слюной - на месте плевка в воздух поднялось облачко спор. Вверх тянулись изящные стебли странных цветов, похожие на посиневшие от холода щупальца, которые двигались, несмотря на то, что ветра не было. Один из стеблей нерешительно прикоснулся к ноге, скользнув по плотной ткани штанов.
Йон Фортуна брезгливо отстранился. Каждый шаг метоселанина оставлял на белой пушистой поверхности глубокие ярко-красные следы, стремительно заполняющиеся жидкостью насыщенного синего цвета.
И все же метоселанин не мог не любоваться потрясающе красивым и таким чужим миром.
Его спутник ушел далеко вперед, и Фортуне пришлось поспешить, чтобы догнать высокого человека с длинными серебристыми волосами, собранными в хвост. Рассеянный свет отражался от покрытого царапинами наплечника с едва различимым, стершимся от времени крестом.
Временами Фортуна сомневался в правильности принятого решения. Все чаще он становился обузой своему спутнику: из-за высокого радиационного фона бациллусы вели себя непредсказуемо. Иногда симбионты впадали в спячку, практически превращая владельца в обычного человека с необычайно слабыми, по метоселанским меркам, зрением и слухом. Временами, особенно ночью, которые почти никогда не были темными, когда сама земля испускала нездоровый бледно-желтый свет, наномашины начинали спонтанно размножаться, уничтожая красные кровяные тельца носителя и вызывая невыносимую жажду. Они перестраивали клетки, вынуждая тело приспосабливаться к неблагоприятным условиям. Как известно, любые трансформации имеют предел, как и любая приспосабливаемость - ограничения, но метоселан терпел, периодически ругаясь на деформацию клыков или постоянно ноющие суставы. Нездоровый румянец то и дело проступал на бледных щеках, постоянное головокружение и тошнота не являлись источниками поднятия боевого духа. Он не испытывал священного трепета перед землей, которую топтал изгаженными зеленоватой кровью и соком растений сапогами - хотя почти тысячу лет здесь не ступала нога человека.
Их летательный аппарат сбили огромные существа, похожие на мертвых птиц, - огромные умные глаза и ребра, проросшие наружу и заключившие мягкую пульсирующую плоть в прочный доспех. Посадка, впрочем, была мягкой. И сейчас имперский корабль мягко покачивался на затянутой жирной пленкой поверхности местного водоема. Под пленкой была мутная и очень теплая вода, омерзительно сладковатая на вкус, как слегка протухшее пюре из мяса. Йон долго не мог избавится от специфического привкуса во рту после того, как крусник выдернул его из жидкости, куда его смахнула большая многосуставчатая лапа, покрытая слипшимися волосками. Корабль неведомый зверь не тронул, поэтому его так и оставили. А сами отправились на поиски материалов и, возможно, деталей, которые можно было бы использовать для ремонта. Сверившись с картой, вытащенной из одного из многочисленных карманов сутаны, Абель сказал, что неподалеку от места посадки есть древний город. На вопрос о том, что могло уцелеть за тысячу лет, крусник возразил, что до Армагеддона люди использовали строительные материалы, срок распада которых был намного больше. И, если верить карте, на которую Абель метоселанину и глянуть не дал, они почти пришли. Йон раздвинул очередные кусты и отшатнулся, когда по нему ударил свет.
Убедившись, что свет безвреден, вампир застыл на месте и распахнул от изумления рот. За уродливыми кустами заканчивался мир. И сердце метоселанина рухнуло вниз, с обрыва, у которого не было дна. В темной глубине поблескивали звезды. Шок прошел, Фортуна протер слезящиеся глаза: несмотря на плотный слой желтых облаков, было невыносимо светло, особенно после темного леса. Перед ними раскинулся огромный кратер, заполненный черной водой. В ней плавали странные существа, чьи блестящие в свете бока Йон принял за звезды в ночном небе. (прим. беты: " - Непроглядна вода Келед-Зарама, - сказал Гимли, - и холодны как лед ключи Кибель-Налы." )
- Если здесь и был город, теперь его нет, - выдохнул метоселанин. - Абель?
Ответа не последовало.
- Абель!!!..
Йон стремительно обернулся и обнаружил, что остался в полном одиночестве. Его спутник бесследно исчез. В спину Фортуны упиралась темнота, а сам он стоял у конца света. Или это только начало?