Я - Ваша последняя надежда.
Йон, Эстер, лето.
Хрупкая и тонкая, как колосок пшеницы, блондинка с выбивающихся из под шапочки копной золотистых волос, торопливо шагала по улице.
Ее сопровождал едва различимый для человеческого слуха звон - крошечные бубенцы в сережках.
Девушка замерла на мосту. Остановилась, подойдя к перилам.
Солнечные лучи, многократно отраженные искрящимися волнами Темзы скользнули по лицу девушки, по солнцезащитным очкам - она испуганно отшатнулась, и тут же обернулась - не увидел ли кто ее странного маневра.
Стало видно, что это не девушка, а молоденький юноша лет шестнадцати - покрой костюма не скрывал угловатость, не присущую девочкам, широковатые плечи. Крупноватые кисти рук в белых перчатках.
Он снова подошел и переклонился через перила, устремив взгляд в воду - очки сползли на нос - ярко-оранжевые глаза в окружении светлых пушистых ресниц. Так он простоял несколько минут, затем, словно забыл что-то, вернулся назад.
Неслышный в плеске воды и городском шуме вздох сорвался с губ.
Поздно.
Йон Фортуна пожалел, что не придавал значения годам.
В Империи время течет не так, как во внешнем мире. Византиум под сияющим куполом похож на ватиканскую рождественскую игрушку, - живет по своим законам, неохотно подчиняясь изменениям. Лица терран мелькают разноцветными пятнами - не запомнить, не различить. Они рождаются, умирают - все как непрекращающийся процесс, которому никто не придает значения.
Во внешнем мире прошло десять лет.
Королева Альбиона была очень красивой женщиной. Действительно. Необыкновенно красивой, изящной, чужой женщиной.
Йон улыбнулся.
Всегда можно начать сначала, правда?
Хрупкая и тонкая, как колосок пшеницы, блондинка с выбивающихся из под шапочки копной золотистых волос, торопливо шагала по улице.
Ее сопровождал едва различимый для человеческого слуха звон - крошечные бубенцы в сережках.
Девушка замерла на мосту. Остановилась, подойдя к перилам.
Солнечные лучи, многократно отраженные искрящимися волнами Темзы скользнули по лицу девушки, по солнцезащитным очкам - она испуганно отшатнулась, и тут же обернулась - не увидел ли кто ее странного маневра.
Стало видно, что это не девушка, а молоденький юноша лет шестнадцати - покрой костюма не скрывал угловатость, не присущую девочкам, широковатые плечи. Крупноватые кисти рук в белых перчатках.
Он снова подошел и переклонился через перила, устремив взгляд в воду - очки сползли на нос - ярко-оранжевые глаза в окружении светлых пушистых ресниц. Так он простоял несколько минут, затем, словно забыл что-то, вернулся назад.
Неслышный в плеске воды и городском шуме вздох сорвался с губ.
Поздно.
Йон Фортуна пожалел, что не придавал значения годам.
В Империи время течет не так, как во внешнем мире. Византиум под сияющим куполом похож на ватиканскую рождественскую игрушку, - живет по своим законам, неохотно подчиняясь изменениям. Лица терран мелькают разноцветными пятнами - не запомнить, не различить. Они рождаются, умирают - все как непрекращающийся процесс, которому никто не придает значения.
Во внешнем мире прошло десять лет.
Королева Альбиона была очень красивой женщиной. Действительно. Необыкновенно красивой, изящной, чужой женщиной.
Йон улыбнулся.
Всегда можно начать сначала, правда?
Аыы, хочу Катариначеску...
Пишу.
Конечно, всегда можно начать сначала.
Мне очень нравится.
Чужая женщина...Потрясающе